Коллекционеры на сторонний взгляд – чистые сволочи.
Когда в бурливую заводь коллекционерского сборища попадали случайные люди, то правила поведения, принятые там, требовали: «Заткнись». Не просвещай лоха, не объясняй, не рассказывай. Дай ему упиться своим неведением.
Знания в этой сфере приобретаются медленно, кропотливо, умением слушать, запоминать, умением разговорить знатоков.
Я слышал фразу, сказанную новичку с начищенными до блеска монетами:
– А наждачкой не пробовали?
Из бестолковой и в общем-то несчастливой жизни на два города, которой жили мои родители, а вместе с ними и я, можно было извлечь некоторые преимущества. Если отбросить высокую материю про сосуществование во мне украинской и узбекской частей, а вернуться в приземленный и даже меркантильный мир, то из Ташкента можно было везти значки, которых в начале 70-х грубовато, но немерено штамповалось из толстого алюминия. После значков пришла пора книг. Один только полковник Кребс принес в мои руки десятка два лучших поэтических сборников. Даже жаль, что я не удосужился прочитать этого полковника.
Из Запорожья тоже случалось привозить значки, которые пользовались спросом.
Как-то на аллейку подле курантов, посыпанную красным песком, забрел классический лох. Увидев значок с украинским классиком, он вскричал:
– Франко!? Генералиссимус Франко!
Интересно, что надпись была кириллицей, но может десятеричное «и» ввело его в заблуждение. Я, пацан, но видел, как окружавшие меня ташкентские голендеры печально и всепонимающе переглянулись между собой. Лох подписал себе приговор.
Когда в бурливую заводь коллекционерского сборища попадали случайные люди, то правила поведения, принятые там, требовали: «Заткнись». Не просвещай лоха, не объясняй, не рассказывай. Дай ему упиться своим неведением.
Знания в этой сфере приобретаются медленно, кропотливо, умением слушать, запоминать, умением разговорить знатоков.
Я слышал фразу, сказанную новичку с начищенными до блеска монетами:
– А наждачкой не пробовали?
Из бестолковой и в общем-то несчастливой жизни на два города, которой жили мои родители, а вместе с ними и я, можно было извлечь некоторые преимущества. Если отбросить высокую материю про сосуществование во мне украинской и узбекской частей, а вернуться в приземленный и даже меркантильный мир, то из Ташкента можно было везти значки, которых в начале 70-х грубовато, но немерено штамповалось из толстого алюминия. После значков пришла пора книг. Один только полковник Кребс принес в мои руки десятка два лучших поэтических сборников. Даже жаль, что я не удосужился прочитать этого полковника.
Из Запорожья тоже случалось привозить значки, которые пользовались спросом.
Как-то на аллейку подле курантов, посыпанную красным песком, забрел классический лох. Увидев значок с украинским классиком, он вскричал:
– Франко!? Генералиссимус Франко!
Интересно, что надпись была кириллицей, но может десятеричное «и» ввело его в заблуждение. Я, пацан, но видел, как окружавшие меня ташкентские голендеры печально и всепонимающе переглянулись между собой. Лох подписал себе приговор.
Recent Posts from This Journal
-
ПРО АНТОЛОГИЮ, ПОЭТА МАНДЕЛЬШТАМА И "КРОЛИКОВОДА" ПОКРОВСКОГО
Журнал«Знамя»11, 2018 СВИДЕТЕЛЬСТВО Об авторе | Михаил Книжник — родился в 1961 году в Ташкенте, поэт, прозаик, врач, заведующий отделением…
-
УЗБЕКСКАЯ МЕЧТА
В Иерусалиме, на старом вокзале, переделанном в развлекательно-ресторанное заведение, есть среди прочих ресторан «А-мизнон», что на иврите означает…
-
УЗБЕКСКАЯ МЕЧТА В Иерусалиме, на старом вокзале, переделанном в развлекательно-ресторанное…
УЗБЕКСКАЯ МЕЧТА В Иерусалиме, на старом вокзале, переделанном в развлекательно-ресторанное… Posted by Michael Knizhnik on 11 ноя 2018, 05:41
Comments
Вот, в качестве компенсации, история про каменяра.
_._
Читал, давно, когда еще читал газеты.
Некая филологическая дама с Украины репатриировалась в Израиль, помыкалась и свалила в Канаду, мыкаться. В конце концов прибилась к украинской общине читать лекции по украинской литературе. Ее там и спрашивают:
– Дивчина, в ты часом не из жыдив? Бо дуже гарно про нашего Франка розповидаешь.
_._