Николай Глазков
(1919 - 1979)
Есть поэты, чья репутация среди поэтов выше, чем у читателей. Велимир Хлебников, Владимир Соколов, Анисим Кронгауз, Лев Лосев, Александр Еременко. Такая, внутрицеховая слава дорого стоит. Глазков в этом ряду.
Пока литературный истеблишмент считал его придурком, он придумал слово «самсебяиздат», которое превратилось в «самиздат», дав название явлению.
Глазков был обладателем уникальной интонации, сочетавшей оригинальный ум и детское лукавство. Чувствуется она и в ташкентском тексте.
А еще его снимали в ролях коренных, местных людей - летающего мужика и дворника-татарина - сыновья очень разных, но безусловно талантливых поэтов – Тарковский и Кончаловский. Вынесли, значит, из дома это понимание.
ТАШКЕНТ 1947 года
Как жара и холод, свет и тьма,
Город Камня надвое расколот.
Если посмотреть на все дома,
Старый город там и новый город.
Новый город, словно довод веский,
Супротив экзотики багдадской.
Может быть, он среднеевропейский
Больше, нежли среднеазиатский.
Вызывали у меня доверье
Новые арыки, стены, крыши
И великолепные деревья,
Те, что этажей седьмых повыше.
И совсем, совсем иного сорта
Старый город глиняной глуши:
Не для красоты и не для спорта
На глазах у женщин паранджи!
(1919 - 1979)
Есть поэты, чья репутация среди поэтов выше, чем у читателей. Велимир Хлебников, Владимир Соколов, Анисим Кронгауз, Лев Лосев, Александр Еременко. Такая, внутрицеховая слава дорого стоит. Глазков в этом ряду.
Пока литературный истеблишмент считал его придурком, он придумал слово «самсебяиздат», которое превратилось в «самиздат», дав название явлению.
Глазков был обладателем уникальной интонации, сочетавшей оригинальный ум и детское лукавство. Чувствуется она и в ташкентском тексте.
А еще его снимали в ролях коренных, местных людей - летающего мужика и дворника-татарина - сыновья очень разных, но безусловно талантливых поэтов – Тарковский и Кончаловский. Вынесли, значит, из дома это понимание.
ТАШКЕНТ 1947 года
Как жара и холод, свет и тьма,
Город Камня надвое расколот.
Если посмотреть на все дома,
Старый город там и новый город.
Новый город, словно довод веский,
Супротив экзотики багдадской.
Может быть, он среднеевропейский
Больше, нежли среднеазиатский.
Вызывали у меня доверье
Новые арыки, стены, крыши
И великолепные деревья,
Те, что этажей седьмых повыше.
И совсем, совсем иного сорта
Старый город глиняной глуши:
Не для красоты и не для спорта
На глазах у женщин паранджи!
Comments
Люблю грозу в конце июня,
Когда идет физкульт парад,
И мрачно мокнет на трибуне
Правительственный аппарат.
Он наш, с Арбата.
Арбат 44,
Квартира 22,
Живу в своей квартире
Тем, что пилю дрова...
Я люблю и часто вспоминаю:
Я спросил: - Какие в Чили
Существуют города?-
Он ответил: - Никогда!-
И его разоблачили!
А картинка вторая! Неужели Ташкент?