Недано обнаружившийся в моей жизни детсадовский (!) дружок Сеня руководит постройкой трибуны иерусалимского стадиона «Тэдди». Она замкнет трибуны в правильное стадионное кольцо.
Когда мы приехали, то трибун тех было всего две, параллельных, вдоль длинных сторон футбольного поля. С годами построили еще одну и они стали буквой П. А теперь Сеня достраивает последнюю.
Когда мы приехали, стадион уже носил имя первого мэра объедененного Иерусалима. Сам Тэдди Колек был жив, но уже не был мэром.
Я успел даже полечить его в больнице «Врата справедливости» и выказать ему свое почтение.
Потому, что Коллек – это глыба, человек Истории.
В 92-ом, когда я еще был в Иерусалиме гостем, а не жителем, то видел Тэдди за рулем старенького «рено», видел на открытии первого в городе автоматического туалета. Он первым опробовал нововведение и вышел, застегивая штаны. Фотокорреспонденты засуетились, ловя скандальный кадр, но не все успели. Коллек расстегнул и застегнул штаны снова.
Рассказывают, что он негладко дружил с Шагалом, в результате чего город не получил многих полотен великого художника. Отступлю: мне кажется, Шагал придавил собой еврейскую живопись, как Сарьян – армянскую. То есть сегодня я почти всегда чувствую ту или иную дозу этих художников, даже в виде отталкивания от них.
Ну и напоследок история, которую рассказал хирург в больнице «Врата справедливости», флегматичный горский парень.
Ночью звонят из приемного покоя, есть пациент. Только поторопись, говорят, это – Тэдди Коллек.
Спускаюсь в лифте и думаю: «Ренал колик знаю. Биллиар колик знаю. Тэди колик - не знаю». Мол, почечную колику знаю, желчную колику знаю...
